- Нина Иосифовна, историческая литература утверждает, что Гитлер хотел стереть Ленинград с лица земли…
- Я в это не верю. Немцы хотели захватить Ленинград, но мне кажется, что уничтожать исторически ценный город, промышленность не было никакого смысла.
- А как же в таком случае постоянные бомбежки в городе?
- Бомбили явно целенаправленно и только то, что считали необходимым разрушить: я думаю, у всех немецких летчиков были карты. Уничтожали в первую очередь продовольственные склады. До сих пор помню пожар на складах с сахаром от прямого попадания бомбы. Знаю, это прозвучит странно, но зрелище было очень красивое: ночью, на фоне полной темноты в городе…
- Почему в темноте? Совсем не было электричества?
- Там, где не было, зажигали керосиновые лампы, но по городу была объявлена светомаскировка. Ходили по улицам милиционеры, военные, как заметят в окне огонек - сразу туда: не наводка ли для бомбежек? На первом этаже все обязаны были закрывать ставни. У меня с этим связано жуткое воспоминание: мы жили как раз на первом этаже, однажды подхожу к ставням, чтобы их закрыть, а прямо под окном лежат два трупа. Это были мои подружки, сестренки-двойняшки...
- Голод, а не бомбежки, и был самой страшной бедой во время блокады?
- Люди тогда говорили: «Не все ли равно, от чего умирать - от бомбы или от голода?» Хлебный паек все уменьшался, пока не дошел до 125 граммов в день на человека. Сейчас это трудно представить. Я иногда провожу у нас в Лукьяново (микрорайон Вологды, где живет Нина Иосифовна - Прим.Ред.) встречи со школьниками, и однажды попросила продавщицу в магазине отрезать мне ровно 125 г. Она долго не могла справиться. Мне мама разделяла этот кусочек на три части: на утро, день и вечер. Сидишь, грызешь и смотришь на часы, а до следующего кусочка еще ой как долго.
- Говорят, что постоянное ощущение того, что смерть рядом, притупляет страх. У блокадников такое было?
- Я же была ребенком, всего девять лет, перед войной закончила первый класс. И самые жуткие моменты все равно врезались в память. Помню, как умирал дедушка — бредил всю ночь, наутро затих, мама говорит: «Ну, все...» Мы с отцом повезли хоронить, а у госпиталя, прямо у стены, куча трупов, и все завернуты в простыни: не было ни денег, ни продуктов, чтобы приобрести гроб. Потом, уже после войны, я приезжала в Ленинград, положила цветы на братскую могилу... Еще один эпизод: мы с папой пошли к Неве за водой, на улице минус 40, снега по колено. Идем по узкой протоптанной тропке, а впереди медленно бредет мужчина. Вдруг он падает, мы подходим, смотрим — мертвый уже.
Натерпелись мы и во время эвакуации. Оборонный завод, где работал папа, эвакуировали одним из первых, и мы попали в самое пекло.
- Эвакуировали из Ленинграда как раз через вологодское направление, что-нибудь запомнилось в пути?
- Немногое, и сейчас расскажу, почему. Когда началась эвакуация, открыли «дорогу жизни» по Ладожскому озеру, мы с родителями поехали на Финляндский вокзал. А там — бомбежка, настоящий ад! Прыгнули в первый попавшийся товарный поезд, лишь бы уехать, добрались до Ладоги. По льду озера машины шли двумя колоннами, в одной из них ехали дети. И вот прямо перед нами автобус с детьми, там их было человек тридцать, после попадания бомбы ушел под лед. Как наш шофер объехал воронку - ума не приложу. Доехали до берега, до какой-то железнодорожной станции, а там - столовая, на тарелках лежит по паре сарделек, больше ничего, даже хлеба нет. Мы тихонько их съели и ушли. Только отошли от здания - его разнесло бомбой... Опять смерть прошла совсем близко. Потом начали бомбить станцию, ко мне прибилась какая-то девочка, мы с ней вместе спрятались под вагоном. Гляжу - а ее уже убило осколком. И я потеряла сознание. Очнулась уже в поезде, рядом с мамой. Как она меня нашла там, на станции, до сих пор не знаю. Потом в поезде начали умирать люди — оказалось, что даже не- большое количество пищи, те самые сардельки, может убить на голодный желудок. Приходилось ехать с трупами, пока поезд не остановится. А когда останавливался, тела из вагонов просто выбрасывали.
- В Вологде как раз есть место, где была огромная братская могила блокадников. У железнодорожного моста, рядом с церковью, там сейчас построили небольшой тупичок - для «перегрузки» заключенных...
- Может, и мы там проезжали, не знаю. Высадились уже в Воронежской области, в городе Калач. Там прожили всего три месяца, а потом пришли немцы. Помню, весь колхоз погрузился на подводы, а рядом горел аэродром, так что немцы даже не обратили на нас внимания - бросились тушить. Наверно, если бы там рвануло горючее, разнесло бы всю округу. А мы приехали в Бузулук, а потом еще дальше - в Алма-Ату. И только там я снова пошла в школу.
- Вернемся в день сегодняшний. У всех на слуху недавняя трагическая история в Санкт-Петербурге: 81-летнюю блокадницу якобы уличили в магазине в попытке украсть масло и, хотя она была готова расплатиться, сдали в полицию. Женщине стало плохо, и она умерла. Виноват ли кто-то в ее гибели?
- Слышала про эту историю. Так получилось, что мне ее в телефонном разговоре рассказала дочь, которая живет в Германии - так вот надо мной подшутила судьба. И там тоже все возмущены. Мое мнение: я категорически против поступков, подобных тому, что совершили работники магазина. Ситуацию надо было решить гораздо мягче и не прибегать к таким методам. Женщине наверняка и так жилось несладко, нужно было войти в ее положение. Тем более, она предлагала деньги и настаивала, что ничего не собиралась красть. Может быть, просто забыла оплатить это злополучное масло - в таком возрасте это бывает.
Досье
Нина Иосифовна КОВАЛЬСКАЯ родилась в Ленинграде в 1932 году. Ребенком пережила блокаду, во время эвакуации оказалась в Казахстане, затем в Узбекистане. После войны закончила политехнический институт в Ташкенте по специальности «Релейная защита и автоматика», 43 года проработала на Самаркандской ГЭС. В Вологду переехала в 1999 году. Ветеран войны, ветеран труда, имеет трудовые награды СССР и Узбекской ССР, а также памятные медали Великой Отечественной войны.
Трудинспектор Галина Ширикова рассказала, как уберечь свою зарплату 
С книгой по жизни: вологодская школьница читает по 600 страниц в день 
Череповец станет «Городом трудовой доблести и славы» 
Как политика «убивает» литературу 
Что мешает сохранить «старую Вологду»